Ни бумаг, ни свидетелей. У таких договоров не бывало материальных подтверждений в этом мире. Разве что боги. Нет, Янис не был неверующим, но точно знал, что у богов всегда есть свои дела, и если самому не начать шевелиться, то ничего и не будет. Ни еды, ни денег, ни долгой жизни. Сплошные «ни».
Он откинулся на спинку стула, всем своим видом демонстрируя спокойствие, расслабленность и самоуверенность. Все то, чем славился Янис Сладкоголосый. Еще там бывало что-то про мерзкий нрав и слишком длинный язык, но вываливать столько счастья разом на того, кто сидел напротив, было бы непредусмотрительно. К тому же, его собеседник прекрасно знал все достоинства барда. А то как же. иначе бы этого разговора не было.
- Я бы дал тебе подумать, но… - лицо визитера скрывалось в тенях, дохлый огонек свечи вообще тут присутствовал скорее, как декорация, нежели как источник света. Но можно было не сомневаться, сейчас на его лице была улыбка доброго все понимающего дядюшки, который привел своего дальнего юного родича, жившего в глухой деревне, в столичный первосортный бордель. И уговаривающего его, что вот эта шлюха хочет племянника по чистой и незамутненной любви. Племянник должен был в это верить, разумеется. Янис про бордели знал все. И кое-что знал про того, кто сидел напротив. Так что сейчас с тоской думал, что кажется придется подаваться в бега. И это было очень плохо. Нет, бард бы с голода не помер, но-но-но. – Они будут ждать ответа. И как можно быстрее. Подумай. Твоя мать не молодеет. А он обещает ей протекцию. Как и тебе. В случае удачи. Ты практически ничем не рискуешь. И делать ты должен только то, что делаешь и сейчас. ты же понимаешь, что он не будет врать, не по рангу ему.
Все это звучало красиво. Вот прям балладу слагай. О том, как юный, но очень храбрый мальчик ради спасения любимого государства героически отправился в стан врага, чтобы добыть там с риском для жизни ценные сведения. Вот он вышел из ворот. Морда лица решительная такая, суровая, брови сведены, взгляд устремлен вперед. И стелиться под ноги дорога, ведет к горизонту, трава вокруг шепчет «Смелей!», зерно на полях шелестит «Смелей!», птицы с небес поют «Смелей!». И он такой, топает себе и топает, с мечом за… А, нет, с лютней за спиной, ага.
- Янис?
Разговор проходил в тихой, практически, дружественной обстановке. Если не считать того, что незваный гость обнаружился сам собой на этом стуле, в этой комнате. Которая была закрыта. Это был его дом, его, между прочим, спальня. В которой он, между прочим, спал. Каких-то полчаса назад. Пока его не разбудили. Вежливо-привежливо.
- Я думаю.
Собеседник вежливо промолчал. А мальчик с лютней твердо ступал, приминая дорожную пыль, лес укрывал его от врагов, зверушки приносили ягоды, солнце подсвечивало тропинки на его героическом пути. Янис, как эльф, перепевший к этому времени не одну сотню баллад, знал, что до старости геройский мальчик не доживет. И не узнает о том, как на родине, вспоминая его худую фигурку, тающую в лучах закатного солнца, вспоминает красавица, и рыдает, портя один платок за другим. Хотелось перейти на троллий. Или нет, лучше на гномий. Такая баллада просто обязана была быть составлена на хорошем гномьем.
- Это действительно ценное предложение, - на которое можно было только согласиться или прыгнуть в окно. Вряд ли бы его мать после этого пострадала. Это были не те люди, чтобы размениваться по мелочам. Просто выбирать приходилось между геройской балладой о мальчике и песне-плаче про могилу мальчика. Ну, да, было еще несколько вариантов. Но.
Бесит.
- Я согласен.
А балладный мальчик, гордо вскинув голову, стоял на вершине холма, и созерцал укрытые вечной тенью земли врага его родины. И искренне не понимал, что он тут вообще забыл.